Генри Мур и баня

Банные выходные

Воскресенье, выставка Генри Мура.

Женщины-скалы, скалы-органы, овцы вселенского масштаба.

Вот если в субботу мы с девочками наслаждались дарами Арасана — жаркими парными, ледяными душами, роскошным бассейном — и чувством омовения, чистоты изнутри и снаружи, то в воскресенье — баня для души. Я рада, что эти два переживания оказались рядом во времени, потому что именно пережив телесное чувство очищения, я смогла уловить его оттенки в душевном.

Итак. Музей. Храм муз, Мусейон. Уже входить туда — отрада: заснеженный парк, широкий подъезд, красные массивные двери с замысловатыми ручками, просторный лаконичный двухсветный холл, светлая лестница, огражденная молочно-матовым стеклом.

И вот мы в святая святых - выставочном зале.

Я, правда,  ожидала, увидеть одну из его ландшафтных фигур, и первое чувство — разочарование — у-у-у, рисунки, всего-навсего, маленькие скульптурки.

Но! О! Вот что значит монументализм! Перед этими небольшими скульптурными композициями остро понимаешь слова В. И. Жуковского, что в крохотной египетской скульптуре монументализма больше, чем в «Родине».

Итак. Текучие антропоморфные скульптуры. Узнаваемость женских тел. Или это эскизы скал, простоявших много веков и выветренных природными стихиями?

Женщина-скала — для меня этот образ очень понятный, логичный.

Еще в детстве, лежа в ванне, я представляла, что я  - остров, чудо-юдо рыба-кит.

Или когда родилась младшая дочь — я вдруг почувствовала себя огромной, словно я сама мать-земля.

И сам этот образ — мать-земля! Что если додумать его до конца, и представить не просто широкую грудь земли-матушки, черную, сырую, плодородную, но всю ее представить как жещину — какой она будет?

Может быть именно такой? Муровской?

Кто про что, а лысый про расческу! Я сразу представила себе, что такая скульптура была бы замечательной детской площадкой.

И некоторые из произведений Мура так и используются.

На вид кажется, что скульптуры сделаны из дерева. Или из бронзы? Или все же дерево? Подпись подсказала, что бронза.

Но Мур любил и работал в дереве тоже.

И ему удается в бронзе передать теплоту отполированного дерева.

Меня потрясла сила обобщения. Это великий Знаменатель.

Череп слона, рисунок — крупным планом с разных ракурсов.

Рисунки женских фигур — массивных, в напряженном жесте то ли приподнимания с земли, то ли укладывания на нее, заполняющие почти весь лист, готовые обратиться в скалу.

Вспоминаются все эти народные "легенды озера Иссык-куль", про то, что вон та скала — медведь, а эта — околдованный богатырь. Или сказки, где герой, рассказывая правду, каменеет от колен до головы.

Стоунхендж - издалека и вблизи.

Груда бревен — крупным планом.

Парящие в невесомости Камни.

Все это одновременно живое и неживое.

В камнях — узнаются внутренние органы человека или животных.

Кости черепа — с их перетеканиями, изгибами, ходами — напоминают ходы живых пещер. Художник проявляет в мире минералов — жизнь, а в живом — мир минералов.

Если вспомнить — для крови нам нужно железо, а для костей — кальций. А в «неживых» костях вырабатываются иммунные клетки. Но перед работами Мура эта связь делается живой, насыщенной, чувствуешь себя частью всеобщности.

Или вот — женщины-скалы. Ты подходишь к ней, следишь взглядом по ее формам — они перетекают одна в другую, ноги сливаются в язык окаменевшего пламени, голова лишена привычной округлой завершенности, словно несет отпечаток высшей воли. И вот взгляд скользит, скользит — и ты впадаешь в легкий транс.

Фигура женская, с пышными бедрами, взрослой грудью — и невольно ловишь в своем теле отзвуки скульптуры. Ощущаешь в себе эту же текучую подвижность, это же перетекание.

Обходишь вокруг — и вдруг! — грудь этой женщины превращается в волну, линия четкая, отточенная, движение волны — сильное, энергичное. Цунами! И те же чувства рождаются в теле.

Я словно расширяюсь до своих пределов, ощущаю в себе силу, мощь. Это словно яркое переживание архетипов в себе. Сила воды, сила волны. Это прекрасное медитативное очищающее ощущение себя.

Бывает ли у вас так, что хочется забрать домой камень, найденный на прогулке в горах?

Бывает ли так, что омытая ветром и солнцем кость манит руку своей живой гладкостью, белизной?

Бывает ли так, что вы не можете оторваться от поглаживания деревяшки, выброшенной морем на пляж — от ее шелковистости, от ее выбеленной спины?

Тогда вы поймете обаяние работ Мура.

Художник и Природа

То, что художник повторят Перводействие, рождение Творения из Хаоса, и тем самым поднимается до ощущения божественного начала в себе — это мысль избитая.

Но каждый раз, перед живым произведением искусства — свежая.

То, что Природа творит случайно, прихотливо, то художник наполняет логикой, жизнью смысла.

Работы Мура — это скульптуры прежде всего. Это застывшие бронзовые отливки. Это не подвижные мобили, это не инсталяции. Но в них есть движение, и мысль о четырех первоэлементах, описанных во многих эзотерических традициях, рождается перед любой из них.

Вода — текучесть форм, извивы линий, соскальзывание взгляда, растворение в медитации. Или — вот, водопад, изображенный светом.

Воздух — через свет! Насколько естественна и логична игра света на гранях и окатах скульптур. В рисунках видно, как художник ищет эти светоотражающие плоскости.

Воздух — через просветы. Мотив отверстия, природной арки, прохода, через который гуляет ветер. А еще, скульптура, будучи очень похожа на на выветренные скалы, самим словом, напоминает о ветре.

Огонь — сияние бронзы. Тепло древесной фактуры. И очерк языков пламени в прихотливых перетеканиях форм.

Земля. Ощущение каменности его женщин, его животных. И тут не про «каменное сердцце», а про живой камень сказок и легенд.

И общаясь с этими работами, оказываешься на перекрестье четырех стихий, которые сошлись, чтобы родить тебя здесь и сейчас.

Великий учитель.

Очерк скульптур Мура настолько отточен, линии настолько выверены, логичны, завершёны, что плакать хочется. Если бы я была учителем рисования, то я бы использовала фигуры Мура для обучения рисованию.

Знаете, в художественных классах ставят кубы, цилиндры?

А мне вспоминается сюжет из набоковского «Пнина», где учитель рисования задавал мальчику задачи — нарисовать отражение деревьев в полированном капоте автомобиля.

Вот скульптуры Мура — это как раз такая школа светотени и линии.

Я не художник, но не могла не нарисовать его работы. Вообще — воспользуйтесь этой идей — идя на выставку — взять альбом. Рисуя, пусть коряво, вы дарите себе возможность хоть чуть прикоснуться к замыслу творца, взять от него не только зрительно, но и двигательно, сделать еще один шаг по пути соотнесения своих мыслей и своих действий.

Абстракция

Ранние критики писали, что работы Мура — это «леденящий душу анатомический театр», что это «культ уродства», «отвратительная бесформенность, которая оскорбляет человеческие чувства».

И действительно.

Мур отказывается от поиска смыслов своих работ. Как и многие художники, он говорит о том, что есть только взаимодействие форм, что ему интересно только это, и ничего больше.

 Холод аналитического ума.

Возможно, ужасает его аналитическая способность? 

Аналитика. 

Анатомия. 

Разъять, чтобы понять.

В его рисунках част мотив расчленения на плоскости, дефрагментации целой формы.(Вот, обратите внимание, как по морде овцы идет "надрез" резца, расчленяя ее морду на отдельные плоскости).

И в то же время — в целом, в окончательном варианте, он синтезирует, обобщает, сливает в единое. И это тоже ужасает — противоестественно, когда камень выглядит как сердце или печень.

Но мы же говорили про монументальность его работ, про их величественность, который не помеха даже размер.

Величественное часто соприкасается с пугающим, ужасающим. Тут есть обобщения космического уровня, и такая широта обобщения, такое ощущение всего во всем — это все-равно, что почувствовать вращение земли.

Шаманизм

Первая же скульптура — это отверстие. И отверстия — повсюду.

Это важно. Меня всегда привлекали арки. 

Будете проходить мимо арок, обратите внимание — пространство за аркой кажется особенным. Да, мы знаем, что там всего навсего двор, но форма арки дает ощущение особенности, иномирности пространства за аркой.

И вот световые ходы в скульптурах Мура — это как арки! Это как вход в пещеру, порог, который манит неизвестностью.

Да, я понимаю, что обойди фигуру кругом — и ничего нового не увидишь, тот же зал, те же стены.

Но! вот то ощущение транса, в которое погружаешься при общении со скульптурами, разворачивает тебя во внутренний мир,и конечно, этот ход — он не в зал, он в иную реальность. Реальность внутреннего мира.

Поэтому, наверное, и родился у меня образ детской игры в таких скульптурах. Легко представить себя ребенком, с трудом удерживающим равновесие, в попытках дойти до манящего отверстия в скале, заглянуть по ту сторону «кроличьей норы».

Скульптуры Мура — это словно голограмма древнего шаманского мира.

Тех времен, когда люди шли в горы, искали там особенные места, с особыми знаками — естественно возникшей полкой для жертвоприношений, углублением, где собиралась дождевая вода, священная вода небесных груд. Тех времен, когда с трудом и риском для жизни человек добирался до уединенной пещеры, чтобы нарисовать там глиной «тотем» своего рода. Чтобы встретиться с богами.

И вот Она полулежит - в зале музея. Маленькая. Спокойная. Никого не трогает. Ни к кому не лезет.

Пугающая в своей величественности, потрясающая силой своего воздействия, искушающая войти в себя, заглянуть в иной мир, в мир Воображения, и найти там каменный столп, свое основание, свой центр устойчивости.

Спасибо вам, Генри.